Я вижу тех, кого обязан простить. Рефат Чубаров — о грядущих протестах в Крыму, планах Кремля и пути крымских татар

Опубликовано: 22.02.2020

Рефат Чубаров, глава Меджлиса крымскотатарского народа, дал большое интервью Радио НВ об акциях в Крыму, отличиях политик примирения и прощения и многом другом.

Мы собрали главные тезисы политика.

О готовящихся акциях протеста в Крыму

Днем проведения мирной ненасильственной акции, которую мы называем Мир против насилия и оккупации. Марш достоинства, станет 3 мая. Сейчас мы проводим встречи с разными послами, представителями международных миссий, в частности, неделю назад мы встретились с главой мониторинговой миссии ООН по правам человека в Украине.

Также мы встретились с главой Специальной мониторинговой миссии ОБСЕ в Украине, намерены также встретиться с послами стран-членов ЕС и работаем с нашими партнерами в различных национальных парламентах. Наша цель — чтобы 3 мая на административной линии между материковой частью Украины и временно оккупированным Крымом собрались люди, крымские татары. Но не только они — для нас всеукраинская и международная акция, поэтому хотим, чтобы вместе с членами Меджлиса, крымскими татарами там присутствовали украинские и международные политики.

В Крыму сейчас нас поддерживают члены Меджлиса, привлекаем и многих других людей, активистов крымскотатарского национального движения. Мы обсуждали различные формы их участия со стороны оккупированного Крыма в этой акции. Подход Меджлиса таков, что мы не можем подставлять людей, призывая их выйти на «Майданы» против укомплектованных оружием и различными приборами карателей. Однако мы готовим [акции] таким образом, что в Крыму уж точно их заметят.

Фото: Александр Медведев / НВ

О поставках воды на полуостров

Существует международное гуманитарное право, согласно которому страна-оккупант полностью несет ответственность за последствия своего режима, установленного на оккупированной ею территории. Я всегда руководствуюсь этим. И разумеется, здесь нельзя останавливаться и на этом ставить точку — мы всегда исходим из того, что там живут наши граждане. Все, кто находился там до оккупации, являются нашими гражданами, включая даже тех, кто, возможно, занял позицию измены своего государства.

Питьевой воды в Крыму для людей и их жизнедеятельности, связанной с повседневной жизнью, вполне достаточно. На полуострове недостаточно воды для его развития в тех направлениях, которые будут определены теми, кто сегодня там при власти, — то есть оккупантами.

Читайте также: Павел Казарин Головная боль Кремля. Кто первым заговорит о поставках воды в Крым?

Для меня подача воды означает возможности развития Крыма в направлении того, чтобы переселить один-два-три миллиона россиян, чтобы окончательно вытеснить крымских татар и этнических украинцев, которых оккупанты считают нелояльными.

Я думаю о том, что россиянам больше всего нужно: собственно вода как физическая субстанция или просто обыгрывание, использование этой темы? И я полагаю, что не одна вода. Россиянам всегда была «до одного места» жизнь своих граждан, — поэтому вряд ли они станут заботиться о жизни тех людей или территорий, которую они оккупировали. Вода может быть инструментом, который впоследствии приведет их к тотальному контролю над Украиной.

О примирении и прощении

Я не вижу тех, с кем я должен примириться. Но я думаю, что вижу тех, кого я обязан простить. Прощение — это немножко другое, чем примирение. Я могу простить тех, кто открыто способствовал захвату Крыма россиянами, кто предал меня, крымских татар и Украину, но своими действиями не переступили черту, где совершали бы прямые преступления против человечности, против других людей. Они заняли позицию, способствовавшую оккупации. Я должен их простить — и я готов это сделать.

Читайте также:
США в годовщину агрессии РФ: Мы никогда не признаем аннексию Крыма

С примирением на Донбассе немного сложнее, потому что многие люди не просто взяли оружие, — и в Крыму взяли оружие против Украины, против крымских татар, но там третьей стороной сразу был установлен оккупационный режим, — а здесь третья сторона, наоборот, ежедневно подливает горючее для того, чтобы оно больше разгоралось и люди убивали друг друга.

Думаю, здесь в какой-то мере примирение целесообразно, но никоим образом, чтобы заявлять о якобы столкновениях или войне одних украинцев против других. Примирение в таком классическом виде происходит в том случае, если в одной семье или в одной деревне люди переступили черту. А у нас все-таки главной причиной, фактором, спровоцировавшим все другие виды насилия, было вмешательство извне.

О сходстве исторических путей крымскотатарского и еврейского народов

Крымских татар очень мало в мире, но еще меньше нас на своей земле. Когда большая часть из нас на ней не вернулась, нас стало всего 300 000: это около 13−14% от общего количества населения, которое проживало в Крыму до российской оккупации.

Я обратил внимание на выступление премьер-министра Израиля месяц назад в мемориальном комплексе Яд Вашем в Иерусалиме. Он высказал очень справедливую и трагическую фразу, которая меня сильно зацепила: когда пришел тот судный час, у евреев не было ни своей земли, ни своего государства, ни своего щита, с помощью которого они могли бы защититься — и большая часть мира их просто бросила.

Нечто подобное сейчас происходит и с нами: мы якобы живем на своей земле, в Крыму (подавляющее большинство из нас), но не владеем ею — там оккупанты, они управляют всеми процессами. Более того, у них все инструменты, с помощью которых они вытесняют нас и снова заселяют Крым своими людьми.

Фото: Александр Медведев / НВ

Хотя украинское государство все же как-то ежедневно создает тот щит, благодаря которому, дай Бог, мы все защитим себя, Крым, крымских татар, Украину.

Оставление российской оккупации — это перечеркивание любых шансов на наше будущее. Раньше нас родители учили, что мы должны сохранить себя, развиваться как люди, как народ, — но это может быть только в Крыму. Это была наша жизненная установка, начиная с того момента, когда мы научились разговаривать, еще будучи детьми.

Теперь мы немножечко это переформатируем и говорим, что оставление российской оккупации или ее продолжение на очень долгие годы — это уже окончательное добивание Россией крымских татар.

О Меджлисе

В Меджлис крымскотатарского народа избрано 33 человека (вместе с главой). За время оккупации мы потеряли пятерых наших коллег за их деятельность, несовместимой с нашими целями и задачами, и у нас не было возможности проводить Курултай. Они начали сотрудничать в Крыму с коллаборантскими оккупационными властями.

Читайте также: Виталий Портников Как Крым перестал быть Крымом

За пределами Крыма у нас десять членов Меджлиса, остальные находятся и проживают в Крыму. Понятное дело, что из-за оккупации Крыма, и особенно после запрета деятельности Меджлиса сначала оккупационным крымским «судом», а в 2016 году этот запрет подтвердил и Верховный суд РФ, мы всю основную деятельность перенесли в Киев.

Сейчас в нашем офисе работают члены Меджлиса, которые переехали сюда, в Киеве, не по своей воле, они входят в эти десять человек. Им или запретили въезд в Крым (как я, например), либо по ним уже открыты уголовные дела (как Искандер Бариев) и приняты решения о заочном аресте.

В этом офисе мы также собрали помощников народных депутатов Верховной Рады Украины, у нас их сейчас трое — Рустем Умеров, Ахтем Чийгоз и наш лидер — Мустафа Джемилев. Вся наша основная деятельность по ключевым направлениям осуществляется из Киева. Все остальные члены Меджлиса, за исключением перечисленных пяти коллег, придерживаются активной позиции и действуют в условиях российской оккупации Крыма.