Россия на исторической развилке постлиберального перехода

Опубликовано: 28.09.2018

Кто не мечтает в жаркий летний день окунуться в прохладную воду? Бассейн на загородном участке предоставит такую возможность в любой момент. Строительство постоянной конструкции, с учетом перепадов температур и атмосферных осадков, обойдется в круглую сумму. Надувные же не могут обеспечить той свободы движений, которой хотелось бы обладать, подробнее тут мы обслуживали бассейн у http://montelgroup.me/sr/. Компромиссным решением является  каркасное обустройство. В данной статье мы расскажем как сделать такую конструкцию на даче, а также покажем фотографии таких бассейнов.

Россия на исторической развилке постлиберального перехода

Конструкция может быть возведена как при помощи металлической основы, так и деревянной.

Расчищаем и выравниваем площадку

Для бассейна с каркасом потребуется ровная поверхность. Если таковой нет, придется создать ее самостоятельно. Предварительно рассчитав ее площадь, нужно подготовить место для возведения конструкции: выровнять поверхность выбранного места, утрамбовать грунт и сверху насыпать слой песка в 5-7 см.

Как российское кривосудие выправить

Это конструкция, в состав которой входят стальные или деревянные элементы, выполняющие роль стен; прочная пленка, являющаяся в некоторых случаях либо дном, либо дном и стенами. Таким конструкциям необходим тент, предотвращающий внешнее загрязнение воды, а также система очистки и фильтрации воды.

Требуемые строительные материалы и инструменты:

Автор Вардан Эрнестович Багдасарян — д.и.н., проф., зам. главы Центра научной политической мысли и идеологии (Центр Сулакшина).

Доклад на научно-экспертной сессии «О переходе России к постлиберальной модели страны» (7 апреля 2017 г., Москва).

Фото: Картина В.М.Васнецова «Витязь на распутье» , 1877 г.

Утвердившаяся после 1991 года либеральная модель жизнеустройства России должна быть сменена. Необходимость смены диктуется заложенной в ней программой геополитического уничтожения страны. Такое программирование проявляется по всем составляющим российского цивилизационного бытия. Опросы общественного мнения показывают полное разочарование населения идеями либерализма. Но версии постлиберальной модели могут исторически варьироваться.

Основной вопрос состоит, таким образом, в следующем: «А что будет после периода господства либерализма?»

Детерминированности здесь не существует. Рассмотрим далее, какие сценарные развертки возможны при таком переходе. Ключевая метафора в данном случае — это витязь на распутье. Перед Россией какой уже раз в ее истории стоит вызов выбора дальнейшего пути развития. Если мы считаем, что либеральная модель обречена, соответственно, возникает вопрос: «Что дальше?».

Если посмотреть в мегаэволюционном плане, то сценарная альтернатива развития человечества заключается в следующем. С одной стороны, это модель, опирающаяся на представление о социальной эволюции как борьбе за существование. Отсюда — первая фаза в этой проекции — глобальная конкуренция. По ее результатам есть успешные и неуспешные, сильные побеждают слабых. Это модель либерализма. Но если ее экстремизировать открываются перспективы глобальной войны, закрепление власти сильных. Устанавливается система, легитимизирующая превосходство, присвоение, и неравенство. Это модель фашизма. Либерализм логически трансформируется в «фашизм»[1].

Другая альтернатива развития человечества — это альтернатива солидаризированного развития. Человечество, конкретные сообщества, развиваются в данном случае не через конкуренцию, а солидаризацию. Эта модель соотносится с идеологией социализма.

Таким образом, вызов состоит в действительности не только даже в выборе модели общественного устройства, о разных эволюционных перспективах. В конечном итоге — об эволюции и контрэволюции. (Рис. 1).

Рис. 1. Две версии социальной эволюции

Тема постлиберального перехода не является сугубо российской. Тупиковость либеральной модели обнаруживается сегодня во всем мире. И дискурс о пересмотре этой модели идет повсюду.

Модерн, оседлав тему развития, предложил несколько оппонирующих друг другу версий его осуществления. В этом различие состояла суть расхождения мировых идеологических проектов. Либерализм реализовывал стратегию развития через высвобождение человека-индивидума от сковывавших его социальных скреп. Основной фактор развития в либеральной версии фактор свободы. Но освобождение от социальных скреп имеет свои естественные пределы, когда человека уже не от чего освобождать. Абсолютно освобожденный от социальных обременителей индивидуум — это уже не человек. Смерть человека как социального существа — обозримый итог исторической реализации либерального проекта. (Рис. 2).

Рис. 2. Идеология развития в мегаисторическом преломлении

Чем заменить либерализм? Это сегодня одна из главных тем социальной философии и общественного дискурса не только у нас в стране, но и во всем мире.

И здесь уместна апелляция к событиям столетней давности — Русской Революции 1917 года. Тогда из тупика, в который был заведен мир капитала, был найден выход в смене социальной парадигмы жизнеустройства. Стоит напомнить, что развитие есть качественная смена моделей. Качественная смена моделей, смена парадигм предполагает революцию, революцию не как насильственный метод, а именно парадигмальную трансформацию. Социальные революции есть исторически непременное условие развития. Развитие — это не рост. Если рост предполагает некий монотонный процесс, то развитие — смену парадигм. Развитие требует изменение качественных характеристик системы. И инструментом осуществления этих качественных изменений, смены парадигм как раз и выступает революция. В этом смысле можно говорить, к примеру, о христианской революции, посредством которой осуществился переход от античной модели жизнеустройства к средневековой.

Можно по-разному относиться к революциям, принимать их, или не принимать. Но в рамках мегавременного исторического процесса они представляют собой объективную необходимость. Системы устаревают и исторически заменяются другими системами. Христианская революция осуществила историческую смену парадигмы языческой античности парадигмой христианства. Социальные революции могут различаться в плане технологий. При их осуществлении может использоваться и насильственная, и ненасильственная тактика. Они могут быть инициированы как снизу, так и сверху. Но главное в чем состоит сущность социальной революции — осуществляемая посредством нее смена модели общественного устройства, а через смену модели, соответственно, и развития. (Рис. 3).

Рис. 3. Революции как фактор развития

Понимают ли это на уровне власти и номинированной оппозиции. Приведу две цитаты. Одна цитата отражает условно властную позицию, вторая — позицию номинированной оппозиции. Председатель Совета Федерации В. И. Матвиенко: «В нашей стране для революции нет почвы и причин. Для таких потрясений нужны соответствующие базовые условия». У нас нет никаких предпосылок, нет никаких оснований для революции… Все это напоминает оценку Людовика XVI, записавшего в день штурма Бастилии в своем дневнике «Ничего». Французский король элементарно не заметил начала великой революции[2].

А вот позиция, казалось бы, ведущей оппозиционной партии. Это известная цитата Г. А. Зюганова: «Наша страна исчерпала лимит на революции и прочие потрясения. Мы абсолютно не приспособлены сейчас к борьбе. И слава Богу!»[3]. Первое — отрицается возможность революции, а соответственно и выдвижения альтернативы существующему жизнеустройству. Второе — ведущая оппозиционная партия заявляет устами своего лидера о своей неприспособленности к борьбе. Третье — и главное — словами «и слава Богу!» — революция объявляется как нечто неприемлемое. Из всего этого следует, что ни власть, ни оппозиция повестки постлиберального перехода, общества будущего предложить не в состоянии. Но если тему революции не могут оседлать одни, то ее непременно оседлают другие. Таков закон исторического развития.

Между тем, запросы на слово коррупция на русском языке показывают в русскоязычном сегменте интернет абсолютный максимум. Такой же максимум в арабоязычном сегменте интернет был достигнут в 2011 году — год «арабской весны». Понятно, что процесс управляем, и протестные настроения канализируются, как и в арабском мире, в вполне определенное политическое русло. Одного этого показателя уже достаточно, чтобы тезис о революционном лимите снять как несостоятельный. (Рис. 4).

Рис. 4. Запросы на слово коррупция в Google

Системным оснований для вывода о необходимости смены либеральной модели общественного устройства — еще больше. Для иллюстрации положения о том, что либерализм минимизирует жизненные потенциалы России, обратимся к историческому измерению ее удельного веса в мировой экономике и в численности населения мира.

В исторической ретроспективе с опорой на статистические ряды Агнуса Мэддисона можно проследить изменение удельного веса России в мировом ВВП. В период Советского Союза был достигнут исторический максимум — около 15%, то есть то положение, которое сегодня занимает Китай. Сегодня Россия вследствие либерального эксперимента оказалась отброшена на уровень Великого княжества Московского — XIV век. Но если и далее либеральная система будет сохранена, то в соответствии с установившемся трендом доля России в мировом ВВП понизится к 2050 году в лучшем случае до 1,5%. Понятно, что, имея 1/7 часть суши, при таком уровне ее хозяйственной освоенности, удержать государственную территорию при внешнем напоре иных геоэкономических субъектов будет невозможно. (Рис. 5)[4].

Рис. 5. Удельный вес России в мировом ВВП, в %

В советский период, если брать только данные по РСФСР, Россия занимала 4-е место в мире по численности населения. В результате либерального эксперимента она оказалась отброшена на 9-е место. К 2050 году, согласно прогнозу ООН, Россия мы будет занимать 18-е место, а в 2100 году — 22 место. И это при наибольшей территории! Возможности удержать эту территорию с такой численностью населения не будет никакой. (Рис. 6)[5].

Рис. 6. Удельный вес России в население мира, в %

Только два параметра — экономика и демография — говорят, что сохранение либеральной модели даже без какого-то внешнего военного вторжения означает в пролонгации геополитическую смерть страны. Вопрос сегодня стоит именно так-либо смена либеральной системы, либо геополитическая и историческая смерть. А как иначе? Владеть 22% сырьевыми ресурсами мира государству, не способному ни их должным образом освоить, ни защитить никто не позволит.

Между тем, среди российского населения либерализм себя, безусловно, дезавуировал. Об этом говорят хотя бы данные по выборам в Государственную Думу. Те партии, которые выступают под знаменами либерализма, теряют популярность. Победить сегодня в России на выборах силе, самопозиционирующейся как либеральная, невозможно. Это, впрочем, не означает, что либерализм не может быть сосватан доверчивому народу под тем или иным идеологическим прикрытием, например, прикрытия консерватизмом. (Рис. 7).

Рис. 7. Удельный вес голосов, полученных либеральными партиями на выборах в Государственную Думу, в %

Сошлюсь на результаты опросов Левада-Центра об отношении населения к существующей государственной системе. Опрос содержал две составляющие — политическую и экономическую. Первый вопрос выявлял какая политическая система представляется населению более предпочтительной — советская, нынешняя система или демократия по образцу западных государств стран. Второй вопрос выявлял какая экономическая система видится обществу более правильной — которая основана на государственном планировании и распределении или та, в основе которой лежат частная собственность и рыночные отношения[6].

Ответ по политической системе. Казалось бы, если население поддерживает существующий режим, то значит, и нынешняя политическая система должна быть поддержана. Однако наибольшее число опрошенных — 37% опрошенных выступают за советскую систему. Нынешнюю систему поддерживают 23% — заметно меньше. Причем максимум поддержки нынешней системы приходился на 2008 год, когда был достигнут показатель в 36%. То есть привлекательность нынешней системы в глазах населения падает. Демократия по западному образцу совсем потеряла авторитет — только 13% поддержки. В 1998 году ее поддерживало 32% респондентов.

Еще более показательны предпочтения населения в отношении экономической системы. Российская власть сегодня, как и в 1990-е годы, выступает за рыночные отношения и частную собственность, провозглашает курс на приватизацию.

Между тем, большинство населения выступает за государственное планирование и регулирование — 52%. За модель, которая основана на частной собственности и рыночных отношениях вдвое меньше — 26% респондентов. Причем, в начале 1990-х доля «рыночников» в российском обществе составляла 48%. Популярность рыночной модели резко снизилась при столкновении населения с реформационными реалиями. Таким образом, народ, большинство населения не поддерживает системы государственности, связанной с либеральной идеологической традиции, в политическом плане — с разделением властей, и в экономическом — с рыночной системой не поддерживает. Сохраняемая по настоящее время либеральная система подавляющее большинство населения не устраивает. Соответственно, модельная трансформация оказывается для российского народа желаемой.

Однако народные запросы сталкиваются с интересами по-прежнему встроенных в западную мир-систему элит. (Рис. 8).

Рис. 8. Какое государство желают строить россияне? (опрос Левада-Центра)

Казалось, бы индикаторы грядущей трансформации на уровне властной риторики есть. Одним из таких индикаторов явилось провозглашение в качестве национальной идеи России патриотизма. Патриотизм, безусловно, ценностно противоположен либеральному космополитизму. Вроде бы говорится, что с либеральной идеологией в России закончено. Но достаточно обратиться к кадровому перечню тех, на кого возлагаются функции реализации патриотического курса, чтобы усомниться в произошедших изменениях.

Обратимся, в частности, к перечню персоналий различных советов, функционирующих при Президенте Российской Федерации. Члены таких советов — это люди, задача которых состоит в формировании властного дискурса. Кого же мы видим в составе президентских советов? Многие, включенные туда лица, хорошо известны по либеральной тусовке[7].

Совет по модернизации экономики и инновационному развитию России: М. А. Абызов, А. В. Дворкович, Д. В. Ливанов (по сей день), А. Б. Чубайс.

Совет по межнациональным отношениям: И. Е. Дискин, В. А. Тишков (позиция академика Тишкова о химерности советской общности и о том, что русского народа будто бы не существует хорошо известна)[8].

Совет по противодействию коррупции: Ю. А. Чайка, Л. И. Якобсон (проректор Высшей школы экономики).

Совет по развитию гражданского общества, правам человека: Л. М. Алексеева, А. М. Верховский (директор информационно-аналитического центра «Сова», С. А. Караганов, С. В. Кривенко (представляющего «Мемориал»), Н. К. Сванидзе, И. М. Хакамада, И. Ю. Юргенс, Е. Г. Ясин.

Экономический совет: А. Л. Кудрин, А. А. Аузан, Г. О. Греф, А. В. Дворкович, Я. И. Кузьминов, В. А. Мау.

Странный список «патриотов»! (Рис. 9).

Рис. 9. Кто входит в состав Советов при Президенте РФ?

Еще один показательный кадровый пул представляет список оргкомитета по празднованию юбилея Революции 1917 года. Исторические юбилейные торжества проводятся в целях сплочения нации через обращение к истории, патриотического воспитания. Подбор фигур, включенных в Организационный комитет по подготовке и проведению мероприятий, связанных со 100-летием Революции 1917 года в России, вызывает в этой связи большое удивление. В составе Оргкомитета оказались, в частности: Н. К. Сванидзе, Я. И. Кузьминов, С. А. Караганов (с его-то идеей о модернизации исторического сознания народа), В. А. Мау, В. А. Москвин (директор Дома русского зарубежья имени А. И. Солженицына), А. А. Венедиктов, С. М. Шахрай, М. Е. Швыдкой[9]. Очень специфический «патриотический» дискурс в отношении Революции может установиться при таком подборе кадров. (Рис. 10).

Рис. 10. Кто входит в состав Организационного комитета по подготовке и проведению мероприятий, связанных со 100-летием Революции 1917 года в России?

Что представляет собой реализуемая в рамках соответствующей государственной политики система патриотических мероприятий? Об этом можно получить представление, классифицировав мероприятия государственной Программы патриотического воспитания по формам проведения[10]. В результате такой классификации было идентифицировано тринадцать видов мероприятий. Далее следовало ответить на вопрос каким видам мероприятий отдается в рамках государственной программы предпочтение. Такие выводы были получены в результате расчета долевого значения каждого вида мероприятий от совокупного их числа и от совокупного финансирования. Эти выводы позволяют прийти к заключению, что цель патриотического воспитания — трансляция ценностей патриотизма в практике бюрократического управления оказалась подменена корпоративными чиновничьими целями.

Показательно, что на первом месте в удельном весе численности мероприятий оказываются различные совещания. По объемам финансирования совещания занимают вторую позицию. Они бы заняли и в данном случае первое место, если бы не выделение 250 миллионов рублей на статью «Организация и проведение военно- исторических туристских маршрутов для детей и юношества по местам боевой славы защитников Отечества». Вместо собственно мероприятий по воспитанию населения проводятся совещания тех, кто эти воспитательные функции должен реализовывать.

Обращает также внимание увлечение разработчиков программы форматом фестивалей. Но фестиваль — безусловно, яркая форма, презентации уже достигнутых успехов, но не воспитательная работа в собственном смысле слова. Ограничена собственно воспитательная работа также в таких форматах, как конкурсы и молодежные акции.

Спорт, безусловно, важная составляющая воспитания. Но нельзя считать нормальной ситуацию, когда в рамках программы патриотического воспитания средств на спортивные мероприятия затрачивается заметно больше, чем совокупно на издание книг и съемку фильмов.

В программе фактически отсутствует образовательная часть воспитания. Ее долевой вес в финансировании — 0,4%. А, между тем, классической формой воспитания является воспитание через обучение. Нет совершенно и лекционно-просветительской компоненты. Такое отношение к возможностям гуманитарного обучения со стороны современного управления показательно. Сложилось на уровне чиновничьих кругов представление, что фестиваль или спортивный праздник гораздо более эффективны в сравнении с лекцией профессора.

На беспрецедентно низком уровне, как по численности, так и финансированию находятся мероприятия историко-юбилейной направленности. Между тем, как показывает мировой и отечественный опыт, патриотическое воспитание всегда и везде строилась через обращение к героическому прошлому. Финансирование их в объеме 0,2% от общей суммы расходов представляется не просто совершенно неудовлетворительным, но и вызывающим.

Анализ Программы патриотического воспитания дает основание говорить, что через нее реализуется не задача воспитания патриотов, а нечто иное. И для определения этого «иного» юридический язык был бы более адекватен. (Табл. 1, 2).

Табл. 1. Удельный вес численности мероприятий по форме их проведения в Программе патриотического воспитания граждан, в %

Табл. 2. Удельный вес финансирования мероприятий по форме их проведения в Программе патриотического воспитания граждан, в %

Когда мы говорим о постсоветском выборе в пользу либерализма, то надо иметь в виду, что это был не просто выбор в пользу идеологии альтернативной коммунизму. Надо называть вещи своими именами, и сформулировать то, что все в отношении либерализма хорошо понимают, но не произносят. Либерализм был способом поражения государственного суверенитета России. Переход к либеральной системе был связан с деидеологизацией, интеграцией в мировой рынок, зависимостью от внешних финансовых институтов, распространением космополитических ценностей, подрывом идеи государственного служения, индивидуализмом как разрушением общего и общности. Суммарно либерализм в его интегральном проявлении и означал десуверенизацию. (Рис. 11).

Понятно, что для патриотизма в этой системе нет места. И вот, тем не менее, в рамках этой системы появляется некий иносистемный компонент — либерализм. Он противоречит всей выстроенной либеральной модели. Разрешением этих противоречий может стать либо изменение всей системы в соответствии с патриотическими интенциями, либо купирование самого патриотизма.

Рис. 11. Либерализм как инструмент десуверенизации

Еще одно принципиальное положение связано с симулятивной природой либерализма. Либерализм как чистая модель выстраивается на идее свободы (liberty). Но на идее свободы как таковой построить государственную и общественную систему практически невозможно. Свобода как освобождение от всех социальных обременителей противоположна любому типу социального строительства. Но как в таком случае функционируют либеральные государства? Разгадка заключается в сокрытие под вывеской либерализма сущностно иного общественного устроения. В реальности свобода адресуется не всем. Есть свободные и несвободные. Меньшинство — свободные и несвободные — большинство. А это уже не либерализм в своем классическом позиционировании, а фашизм. (Рис. 12).

Рис. 12. Либерализм как химера

Именно в развилке между социализмом и фашизмом состоит сегодня выбор альтернатив постлиберального развития. Проследим далее содержание этого выбора по сферам жизнеустройства.

Экономика

Либерализм: свободный рынок, приватизация.

Фашизм: распределение сфер контроля между крупными корпорациями.

Социализм: государственное планирование.

Социальные отношения

Либерализм: общество социальной конкуренции.

Фашизм: социальный расизм, легитимизация неравенства.

Социализм: фундаментальное равенство.

Национальная идентичность

Либерализм: космополитизм.

Фашизм: национализм и в перспективе нацизм.

Социализм: симфония народов.

Свобода, понимание свободы

Либерализм: свобода от — liberty.

Фашизм: свобода избранных.

Социализм: свобода во имя — freedom.

Политическое устройство

Либерализм: политический плюрализм, деидеологизация.

Фашизм: элитаризм, персонократия.

Социализм: народовластие, идеократия.

Внешнее позиционирование

Либерализм: интеграция в глобальный мир.

Фашизм: борьба внутри глобального мира за перераспределение ресурсов.

Социализм: выдвижение мироустроительной альтернативы.

Образ человека

Либерализм: индивидуализм.

Фашизм: групповизм — свои-чужие.

Социализм: коллективизм.

Преодолевая либерализм, Россия может, таким образом, исторически двинуться по путям двух других мировых идеологий — фашизма и социализма. Именно в этом состоит сегодня возникшая перед Россией историческая развилка. Один вектор — фашизация, второй — солидаризация — оба они находятся в актуальной повестке. Наличие фашизационных проявлений, как на уровне власти, так и общества, заставляет акцентировать задачу нового солидаризационного идеологического строительства. (Рис. 13)[11].

Рис. 13. В чем состоит идеологическая развилка послиберального перехода?

Обозначенная развилка — не только внутрироссийская тема. К ней подходят и другие цивилизационные сообщества. Либеральное мироустройство трещит по швам и мир вступает в фазу онтологического, определяющего мегаэволюционную перспективу выбора.

Однако существуют и различия в технологиях перехода от либерализма к фашистской и солидаризационной модели. При переходе к фашизму не нужно менять парадигму либерального общественного устройства. Экстремизируясь, либерализм перерастает в фашизм. Фашизм является в этом смысле прямым логическим следствием развития либерализма. А для того, чтобы перейти к солидарному устройству, социализму, следует менять парадигму. Без слова «революция» (не революция как захват власти, а как смена модели, парадигмальная трансформация), без смены парадигмы при этом переходе обойтись принципиально невозможно. (Рис. 14).

Рис. 14. Различия фашистского и социалистического постлиберальных переходов

Вызов смены либеральной модели не ограничивается не только решением ситуационных задач, но и задач эпохального масштаба. Масштаб в данном случае — мегавременной, на уровне эволюционного развития человечества.

Уместна в этом отношении следующая аналогия. Образ первого либерала был создан в Библии. Это образ Люцифера, образ сатаны. Он, в соответствии с либеральной логикой, отвергает любые ограничивающие свободу обременители. Люцифер выбирает свободу и восстает против Бога. Но что происходит далее, согласно библейской притче? А далее сатана создает античеловеческую систему, противоположную системе теократической. Либерализм переходит в нечто другое противоположное ценностям категориального человека — сатанизм. В преломлении к земной, социальной истории это могло бы быть категориально обозначено как фашизм.

Вопрос о постлиберальном переходе должен быть, таким образом, сформулирован на языке больших смыслов. Осиновый кол в либерализм можно забить только приговорив его в качестве зла онтологического. Как говорил герой Ф. М. Достоевского, «тут дьявол с Богом борется, а поле битвы сердца людей». Борьба между добром и злом — вопрос ключевой в выборе между идеологиями, и на этот уровень в осмыслении данного выбора следует подняться. Мы ставим вопрос о переходе к постлиберальной модели России, как о ее историческом спасение, но результатом этого осмысления является вопрос об эволюционной перспективе развития всего человечества, фундаментального разграничения добра и зла в перспективе социальной эволюции.