Пахота-1 - работа - ИСТОРИИ СТАРОГО БЫТА - Каталог статей - истории быта

Опубликовано: 28.09.2018

Кто не мечтает в жаркий летний день окунуться в прохладную воду? Бассейн на загородном участке предоставит такую возможность в любой момент. Строительство постоянной конструкции, с учетом перепадов температур и атмосферных осадков, обойдется в круглую сумму. Надувные же не могут обеспечить той свободы движений, которой хотелось бы обладать, подробнее тут мы обслуживали бассейн у http://montelgroup.me/sr/. Компромиссным решением является  каркасное обустройство. В данной статье мы расскажем как сделать такую конструкцию на даче, а также покажем фотографии таких бассейнов.

Конструкция может быть возведена как при помощи металлической основы, так и деревянной.

Расчищаем и выравниваем площадку

Для бассейна с каркасом потребуется ровная поверхность. Если таковой нет, придется создать ее самостоятельно. Предварительно рассчитав ее площадь, нужно подготовить место для возведения конструкции: выровнять поверхность выбранного места, утрамбовать грунт и сверху насыпать слой песка в 5-7 см.

Это конструкция, в состав которой входят стальные или деревянные элементы, выполняющие роль стен; прочная пленка, являющаяся в некоторых случаях либо дном, либо дном и стенами. Таким конструкциям необходим тент, предотвращающий внешнее загрязнение воды, а также система очистки и фильтрации воды.

Требуемые строительные материалы и инструменты:

Часть первая. Великорусский пахарь в XVIII столетии

Очерк второй

КАК ПАХАЛ, ЧЕМ ОБРАБАТЫВАЛ ЗЕМЛЮ РУССКИЙ КРЕСТЬЯНИН

 

 

Важнейшим элементом традиционной практики земледелия были почво­обрабатывающие орудия.

В условиях изобилия основного строительного материала Восточноевро­пейской равнины — дерева, — основные сельскохозяйственные земледельче­ские орудия, исключая работающие режущие части, были сделаны из него.

 

Великорусская соха

Основным земледельческим орудием была в XVIII столетии, как и ранее, соха. Она име­ла традиционную, проверенную веками фор­му. Правда, в XVIII в. подавляющее большинство сох имело перекладную ("переметную") полицу для более экономного маневрирования в конце за­гонки у межи. Переменив отвал полицы с правого положения на левое, кре­стьянин, развернув соху на 180°, мог начать работу, не теряя время на заез­ды и непосредственно прокладывая следующую борозду рядом с только что сделанной. Общий вид великорусской сохи 50—60-х гг. XVIII в. зафикси­рован в рисунке А.Т. Болотова (см. рис. 1),  а описание ее устройства в 1758 г. дал П. Рычков: "Состоит она, во-первых, из розсохи, для которой приискивают удобное дерево и выделяют из ней две развилины, на коих два сошника насаживаются. На оглобли вырывают от корени крючья из осиноваго ж дерева, а в них вдалбливается неширокая доска, в кою вкладывается вышеозначенная розсоха верхним концом и утверждается в оглобленные крючья палкою, что называется валек. От сего валька вперед, разстоянием на аршин вдалбливается (между оглоблями, — Л. М.) палка длиною в ар­шин же, и называется поперешником. А к нему привязывают розсоху верев­кою, кою именуют подвой, и утверждают по обе стороны (т.е. натягивают, — Л. М.) короткими палками, кои называют кляпы (кляп протыкает одну из веревок и вращением вокруг нее натягивает ее и вместе с тем сокращает в длине; крепится кляп за другую половину веревки, — Л. М.). В подвой вкладывают брусок длиной вершков в пять и называется он кобылкой, на которую кладется железная "палица", коя во время пашни прикладывается к обоим сошникам (т.е. попеременно, — Л. М.) и валит вспаханную сошни­ком землю на одну сторону; чего ради и перекладывают ее на обе стороны. Лошадь в соху запрягают без дуги, но задевают гужами в оглобленные кон­цы и кладут на нее (т.е. лошадь, — Л. М.) седелку с поперешником" *1* . Вращая кляпы вокруг подвоя и закрепляя их, земледелец поднимает или опускает нижнюю часть рассохи и меняет тем самым угол наклона сошни­ков. Таким образом легко менялась глубина вспашки, что было особенно важным в нечерноземных районах, где часто толщина почвенного пласта земли резко менялась даже в пределах одного участка пашни. При излиш­нем углублении сошников в почву пахарь простым нажимом на рукоятки вниз выводил сошники на более мелкую пахоту. Конечно, резкий нажим вниз увеличивал трение орудия о почву и добавлял нагрузку лошади, но за­то этот маневр был возможен на ходу, без остановки. Сошники могли быть без перьев и с перьями, представляющими зародыш лемеха. Перья увеличивали ширину пласта поднимаемой земли. Поскольку у сохи не было опорной "пяты", то крестьянин мог пахать сохой с наклоном вправо, когда пласт земли необходимо было круче отвалить в сторону. Крутизна положе­ния железной "палицы" (иногда она была и деревянная) способствовала не только отвалу почвы в сторону, но и интенсивности рыхления почвы, что было принципиально важным, т.к. могло освобождать иногда даже от необ­ходимости вторичной вспашки и боронования сравнительно мягких грунтов. Сошники проделывали углубленную борозду, которая хотя при следующей загонке заваливалась почвой, но тем не менее служила своеобразным дренажом. В условиях перенасыщения влагой полей во многих районах России это было очень ценным достоинством сохи. Пожалуй, наиболее важным ка­чеством сохи была ее необыкновенная легкость. Ведь это давало возможность крестьянину работать даже на слабосильной лошади (особенно весной, когда у большинства крестьян лошади от бескормицы еле сами ходили, и иногда крестьянин даже оттягивал срок весенней пахоты, дабы лошадь окре­пла на свежих всходах травы). При всей как кажущейся, так и действитель­ной примитивности соха была поистине уникальным по своей простоте, де­шевизне и универсальности пашенным орудием. В ней максимально вопло­тился критерий целесообразности.

 

Глубина пахоты

Разумеется, соха имела и недочеты. Известный русский агроном И. Комов писал, в част­ности, что соха "тем недостаточна, что излиш­не шатка и чрезмерно короткие рукоятки имеет, отчего владеть ею столь удручительно, что трудно сказать, лошади ли, которая ее тянет, или человеку, который правит, ходить с нею труднее". Однако эти неудобства были вполне преодолимы, так же как преодолимы были и функциональные недос­татки сохи. "Я знаю, — писал Лепехин, — что соха многим не нравится затем, что не глубокия выворачивает глыбы, почему земля с наземом (навозом, — Л. М.) надлежащим образом смешаться не может и коренья посто­ронней травы, будучи в целости, усиливаются и заглушают посеянной хлеб". Мелкая вспашка сохой (от 0,5 до 1 вершка) компенсировалась "двоением", а иногда и "троением", т.е. двукратной и трехкратной вспаш­кой, иногда вспашкой сохи, идущей при двоении "след в след", то есть тем традиционным приемом, которым делали на поле борозды, второй раз соха идет по первой борозде, дополнительно углубляя ее.

Такой прием не привлекал к себе внимания многочисленных во второй половине XVIII в. составителей различного рода хозяйственно-топографиче­ских описаний. Однако широкое бытование его явственно видно из некото­рых наблюдений. Общая глубина вспашки чаще всего определялась толщи­ной плодородного слоя земли, т.е. собственно почвы. Древнейшая традиция запрещала выворачивать подпочвенный слой (глину, песок и т.п.). Эту тра­дицию поддерживали и первые русские агрономы. Так, А.Т. Болотов, в частности, писал: "Всегда выгоднее пахать глубже, ежели слой земли не очень тонок, а когда тонок, пашут мелко, чтоб не выворотить негодной земли" . В Вологодской провинции в 60-х годах XVIII в. "и самую унавоженную добрую землю глубже 4-х вершков (18 см. — Л. М.) не пашут". Остальные почвы вспахивались на более мелкую глубину. В Тверской губ., где приме­нялись лишь сохи, почти повсеместно пахали не глубже двух вершков (ок. 9 см) даже в тех случаях, когда пашню "троили". На глинистых грунтах Галицкой провинции даже косулями пахали на глубину не более 2-х вершков. В Рязанской губ. пашут вообще на глубину в 3 вершка и лишь при двоении глубина доходит до четверти аршина (около 18 см), но не более, ибо "по качеству здешней земли глубже того пахать не можно". В Оренбургской губ. общая глубина вспашки доходила до 4 вершков и т, д.

Разумеется, разные типы пахотных угодий были способны входить в землю на разную глубину. В Переяславль-Залесской провинции соха, как правило, врезалась в землю "в полвершка с небольшим", косуля — в полто­ра, а плуг "землю прорезывает глубиною е 2 вершка и более". Так, веро­ятно, было в большинстве нечерноземных районов. В редких случаях глуби­на вспашки была большей. Так, во Владимирском ополье, где преобладали так называемые легкие почвы, пахали глубже. Даже соха проникала здесь, в конечном счете, на четверть аршина (18 см). В Переяславль-Рязанской провинции "во время пахания опускают соху в землю вершка на три". В Калужской провинции двулемешными сохами "в землю не более выпускают, как на 2 вершка, а в мягкой земле и на 3 вершка", но, видимо, двулемешные калужские сохи и рязанские сохи — это косули. Те и другие часто на­зывали "сохами". А в Олонецкой губ. обычные сохи называли "прямыми сохами" (в отличие от "косых"). П. Рычков объясняет часто встречаю­щуюся неточность в определении в XVIII в. пахотных орудий (сохи путали с косулями): "Косуля во всем почти подобна сохе, только, что больше; име­ет так же, как и соха, два сошника". И только далее выясняются ключевые различия: левый сошник либо стоит наподобие отреза, либо у него загнуто вверх перо. Таким образом, собственно соха пахала мелко (см. рис. 2). По наблюдениям И.И. Лепехина, соха "не глубже как с небольшим на вершок (4,5 см, — Л, М.) прорезывает землю". Для того чтобы достичь глуби­ны в 2 или 3 вершка, нужна была многократная вспашка и вспашка "след в след". Повторная вспашка, например, двоение, давала дополнительное за­глубление в нетронутый слой почвы лишь на 30—40%.

Что касается борьбы с сорняками, то сам Лепехин был убежден, что при повторной вспашке "соха столько же... искоренять может, как и глубоко проникающее пахотное орудие.

Соха была незаменима на песчано-каменистых почвах, т.к. пропускала меж сошников мелкие камешки. Достоинства сохи были проверены народной практи­кой и на лесных росчистях, т.к. она легко преодолевала корневища и т.п.

Простота конструкции, дешевизна сохи делали ее доступной даже бедному крестьянину. "Бедные и одинокие крестьяне великое от нее чувствуют облегчение", — писал тот же И. Лепехин, Там, где не было суглинка, тя­желых глинистых и иловатых почв, соха не знала конкуренции. На песча­ных и супесчаных, серых с супесью почвах Новгородской, Вологодской, Тверской, Ярославской, Владимирской, Костромской, Московской, Рязан­ской, Нижегородской и ряда иных губерний соха вполне себя оправдывала. И. Лепехин писал: "Если мы рассмотрим песчаные места, какия по большей части от Москвы до Арзамаса примечаются, то перестанем винить соху". Залежь черноземного региона соха вряд ли одолевала, но выручало плодо­родие, выдерживавшее самое поверхностное рыхление почвы. На старопа­ханных почвах соха была выгоднее плуга. Недаром в черноземных районах соха проникала в XVIII в. и в Орловскую, и в Тамбовскую, и в Курскую, и в Воронежскую губернии. Сока останавливалась лишь перед этнической традицией. В Воронежской губ. "жители пашут землю большей частью со­хою на лошадях, а редкие (и то более в селениях малороссийских и некото­рых помещичьих, а особливо для распашки вновь земли или целины) — плугом на волах..." В тех уездах, где черкас было больше, там больше практиковалась вспашка на волах. На Урале соха стала конкурентом саба­на, который был несколько легче украинского плуга, но требовал тяги, как минимум, 4-х лошадей. Пожалуй, только в Екатеринбургском у. "некоторыя пашут и плугом волами", а "большей частью на лошадях сохами". Во всех остальных уездах Пермской губ. пахали только сохами на лошадях. П. Рынков в 50-х гг. XVIII в. писал о преимущественном употреблении со­хи среди русского населения Ставропольской, Уфимской и Исецкой провин­ций, где крестьяне достигали сохой пахоты на глубину до 4 вершков (веро­ятнее всего, также путем многократной перепашки).

 

Нежинская соха

Распространялась соха и на украинских землях, В северной части Нежинского уезда ака­демик Гильденштедт наблюдал в практике ти­пичную российскую соху, имевшую даже более архаичные детали в своей конструкции, чем в собственно русских землях. Эта соха (см. рис. 3) со­стояла, как обычно, из 9 основных частей (2 круки, т.е. оглобли, потина или рассоха, валек с двумя рукоятками, 2 сошника, полица, тяжи или под­вой и так называемая криулина, т.е. кривая палка, вставляемая в правый сошник и помогающая отваливать землю вправо от сохи). В отличие от со­хи, описанной Рычковым, нежинская соха имела 2 поперешника между ог­лоблями (круками), подвой сохи был не из веревок, а из ивовых прутьев, т.е. более архаичный. Кроме того, рукоятка полицы крепилась непосредственно в подвое, а не посредством кобылки, как у российской сохи. Наконец, тяжи (подвой) здесь не регулировались по длине кляпами, а укрепляли потину (россоху) намертво на определенный режим работы (т.е. либо мелкую, ли­бо глубокую вспашку), да и сама рассоха укреплялась у валька вставкой ме­жду первым поперешником и потиной простейшего клина, что, видимо, име­ет также более архаичный характер конструкции. Очень интересна одна де­таль: левый сошник называется здесь сошник-резец, а правый: сошник-лежень. В названии просматриваются особые функции каждого из сошников, функции, ставшие обособленными в таких орудиях, как плуг и косуля. Возмож­но, такая соха была в российских землях еще в XVII — начале XVIII в.

Соха на украинских землях во многом себя оправдала. Известно, в ча­стности, что А.Ф.Шафонский, автор интереснейшего топографического описания Черниговской губернии, ратовал за внедрение сохи в земледелие этого края.

Самым же примечательным явлением было то, что внедрение сохи со­провождалось и изменением ее конструкции в черниговских землях с целью приспособления ее под воловью упряжь. В итоге соха теряла пару оглобель, и вместо них появилась лишь одна крука в виде традиционного для украин­ского плуга стебла (см. рис. 4).  Вместо валька появилась вертикально стоящая рукоятка. Потина (рассоха) крепилась непосредственно к стеблу, и кре­пление это усиливалось появлением дополнительной палки, соединяющей низ плотины и стебло. Стебло соединялось и крепилось с традиционным припрягом на двух одинаковых колесах, а сам припряг имел уже обычное для украинского большого плуга устройство для упряжи 4-х волов. Собственно рабочая часть этой видоизмененной сохи не менялась: по-прежнему на кон­цах рассохи крепились два сошника, точно такие же, как у сохи. Вероятнее всего, такая соха была гораздо крупнее и пахала глубже, так как тянули ее 4 вола, что равносильно двум лошадям. Даже на тяжелых почвах соха все-таки применялась, хотя при второй и третьей перепашке. Таким образом, соха, со всеми ее недостатками, была оптимальным вариантом пашенного орудия, поскольку была орудием широкого агротехнического диапазона опе­раций по обработке почвы, экономически доступным широким массам непо­средственных производителей, и в целом отвечала производственным запро­сам и возможностям даже слабого крестьянского хозяйства.

 

Что такое косуля

XVIII век дал вместе с тем существенные сдвиги в развитии пахотных орудий в виде массового распространения косули. В XVIII веке на территории распространения русского населения произошло резкое расширение пашенных угодий за счет так называемых "посредственных" зе­мель. Как правило, это были тяжелые глинистые и иловатые грунты. Увели­чение лесных росчистей также повышало нужду в более мощном пахотном орудии, но сохранявшем бы тем не менее лучшие достоинства сохи. Косуля в Европейской России употреблялась там, где соха была бессильна перед твердостью грунта. Постепенно утверждается практика, когда сохой "пашут только старую пашню, а дербу, или новую пашню, дерут косулями, которая от сохи тем разнится, что глубже идет в землю и дерет вершка на полтора глубиною". Соха употребляется, как уже говорилось, и на тяжелых грун­тах, но лишь при второй и третьей вспашке. В Костромском у. и некоторых других уездах Костромского края "на высоких местоположениях... поля... со­держащие не столь глубокой верхний слой глинистой смешанной с песком земли", то есть там, где почвенный слой достаточно тонкий, но грунт твер­дый и сохе не под силу, во-первых, поднимают косулею, запрягаемою по одной, а где "туга земля", — по 2 лошади". Потом пашню боронят и вто­рой раз пашут сохами. "И где более туга земля, тамо для ржи, пшеницы и ячменя забороня перепахивают в третий раз сохами и, высеяв зерна, забора­нивают". При второй и третьей вспашке сохи выступали в той же роли, как и сохи-черкуши. Так, М.А. Баранов в одном из владений Спасо-Ефимьева монастыря (с. Светиково Владимирского у.) отметил подъем пара плугами, запряженными 2 лошадьми, а вторичную вспашку под посев ози­ми — уже сохами. Вспашка весной яровых в этом селе производилась так­же плугами, но запряженными одной лошадью.

В Костромском у. на "вешнею водою понимаемых местах", то есть на заливных пашнях, там, где "верхний слой из илу и глины, смешанных с пес­ком", представляет особую трудность для вспашки, первый подъем пашни идет "небольшим на 2-х колесах плугом", запряженным двумя лошадьми ("а где рыхлые земли — тамо и по одной лошади"). Затем идет бороньба, а "другой раз пашут сохами и, посея зерна, заборанивают..." Сохи в Кост­ромском крае не имели полиц, поскольку выполняли роль рыхлителя. Прав­да, в Кологривском и Ветлужском уездах "косуль и плута не употребляют, но пашут сохами".

Об устройстве косули можно судить по одному из ее изображений 60-х гг. XVIII в. (см. рис. 5).  Главное отличие косули от сохи состоит в ликвида­ции одного из сошников (левого) и устройстве вместо него отреза, который выдвинут несколько вперед. Стойка косули уже не раздвоена, т.е. не имеет вида россохи, а делается из плотного бруса. Правый сошник сделан теперь уже так, что в нем слиты воедино собственно сошник, отвал и лемех. Таким образом, косуля стала отвальным орудием. В переяславской косуле, как видно из рисунка, стойка косули была, видимо, "вдолблена" в валек, а нижняя половина ее крепилась к оглоблям, вероятно, не веревочным подвоем, а гну­тыми жердями, концы которых опирались на два "поперешника". В косулю обычно запрягалась одна лошадь, которая при пахоте ходила всегда бороз­дою, "чего ради правая оглобля делается у нее кривой, чтоб лошаде бороз­дой ходить было свободнее". Российская косуля весила около 2 пудов. Вариации и модификации этой косули имели, как правило, местные назва­ния, однако кардинально они друг от друга не отличались. Известна, напри­мер, "ярославская косуля".

Краткое описание косули такого типа дал И. Комов, считавший, что этот вид косули характерен для Переяславль-Рязанской провинции. Он на­зывает ее косулей "об одном лемеше с полицею, несколько круто поставлен­ными для отвала земли". Несомненно, что у этой косули также был отрез и резец. Костромская косуля имела "сложение", т.е. конструкцию, "подоб­но в запряжке сложению сохи, но вместо двух сошников имеет оная отрез и подле онаго лемех, к левой стороне круче в землю входящие, чем поднятой земли пласт переваливается на правую сторону". По данным М.А. Бара­нова, в середине XVIII в. косули с одним лемехом и отрезом были у кре­стьян Владимирской губ., в частности, во владениях Спасо-Ефимьева мона­стыря (село Мордош). По наблюдению этого автора, косули у крестьян по­являются здесь примерно с 40-х гг. XVIII в. Правда, иногда отрез косули был железным, иногда имел железный наконечник и даже костяной. Косу­ли в этом районе пахали очень глубоко: на четверть аршина с небольшим (ок. 20 см). В Архангельской губ., где были глинистые почвы по холмам и черноземы по низинам, пахали на глубину 13—18 см. Орудия вспашки здесь называли "сохами", но, скорее всего, это были косули ("сохи об од­ном железном сошнике с резцом на переди").

 

Отрез, или чертеж

В сущности косуля объединила и улучшила функции двух древнейших орудий — сохи и отреза, или чертежа (резца). В XVIII в. в не­которых районах, например, в Псковской, Новгородской, Тверской губерни­ях, еще сохранилась в чистом виде комбинация работы этих орудий. Это вызывалось прежде всего систематическим подъемом лесной нови. В новгородско-псковских районах резец (отрез) применялся и на дернистых пожнях. При посевах льна, как пишут очевидцы, пашни "взрезывали... особливым резцом, а сзади прорывая обыкновенною сохой". В топографическом опи­сании Тверской губ. по Калязинскому, Вышневолоцкому, Корчевскому и Зубцовскому уездам среди общеупотребительных земледельческих орудий фигурируют соха и отрез. Кроме того, отрезы, вероятно, были в практике в Бежецком и Краснохолмском уездах, Старицком и других. Отрезом дела­ли первую обработку лесных росчистей. "Расчистка бывает следующим об­разом, — читаем мы в описании Калязинского уезда, — Срубают лес осе­нью и оставляют на год или на два на месте, дабы земля под сучьями подо­прела. После того крупный лес отбирают, отсекая сучья, и употребляют, ку­да годен, а сучья и мелкий лес сбирают в груды и жгут. Потом подымают сперва отрезом, а после сохами и несколько поборонив, сеют овес. Некото­рые же тот год не сеют никакого хлеба, а переворотя землю, оставляют до будущего, дабы лучше корень и трава засохли и сгнили. Потом, перепахав 2 раза, сеют рожь или яровое". Для Корчевского уезда отмечена деталь, видимо, характерная для всех росчистей губернии: "В первый год хлеб родится не весьма хорошо по причине множества корней и больших глыб, подавляю­щих часть зерен". Таким образам, принцип целесообразности, мотивиро­ванный во многом спецификой природно-климатических условий, и в частно­сти широкой практикой ежегодных расчисток леса в подавляющем большин­стве уездов (исключением, возможно, были Тверской и Кашинский уезды), сохранил своеобразную комбинацию почвообрабатывающих орудий, внешне выглядящую даже архаикой. Существование отреза как особого орудия, ви­димо, оправдывалось еще и потому, что последующая обработка выжженной лесной земли, часто изобилующей щебнем и мелкими камнями, могла быть сделана только сохой. Так, скорее всего, было во многих районах севера. Больше того, в XVIII в., в частности, в Вышневолоцком у. сохранилась со­ха без полицы (возможно, позднейшая соха-цапулька): "На вновь выжжен­ных местах обрабатывают оную (землю, — Л. М.) обыкновенною ж сохою, но без полицы. Сие называется цапать" *2* . О "коловых" (в отличие от перо­вых) сохах на работах такого же типа сообщает Лаксман. Встречались в практике и односошные и трехральные сохи.

 

Сохи с брылой 

Помимо однолемешной косули, т.е. косули в ее наиболее совершенной форме, в русской производственной практике XVIII в. преиму­щественно окраинных районов был распространен тип орудия, которое позд­нее, в XIX в., получило название "сохи с брылой". Это, видимо, самая на­чальная стадия объединения функций сохи и отреза, получившая свое завер­шение в косуле. К этому классу относятся многие разновидности так назы­ваемых "сох-односторонок". У "сохи с брылой" оба сошника были располо­жены, видимо, очень полого, но перо левого сошника загнуто вертикально вверх (собственно "брыла"), поэтому стало возможным отрезать слева пласт земли. Правый же сошник этого орудия мог подрезать пласт снизу. Правый лемех и, видимо, переметная полица отваливали взрезанный пласт земли.

Описание этого орудия в 1758 г. дал П. Рычков, который называет его косулей: "Косуля во всем почти подобна сохе, толико что больше. Имеет также, как и соха, два сошника. На правой стороне обыкновенно прямой, а на левой с пером или загнутой несколько к верху вместо отреза. Простым сошником землю пашет, а другим отрезает и валит все пластинами на пра­вую сторону, токмо тоне (т.е. тоньше, — Л. М.) сабанного" (пласта, — Л. М.). И.А.Гильденштедт, как мы уже видели, описал этот тип орудия в дневниках путешествий по Украине в 1768 г., назвав его "нежинской со­хой". Можно уверенно говорить, что именно "соха с брылой" под названием "двулемешной косули" также была описана И.Комовым. Разумеется, как и все ученые-агрономы XVIII в., Комов дал весьма критическое описание этого орудия. "Что же касается до косули о двух лемешках, какия у нас в некоторых областях употребляются, она есть и для людей и для лошадей трудное и для глинистой земли вредное орудие, потому что землю в широ­кие глыбы режет и оныя не скоро отваливает, но загребает с собою для то­го (т.е. из-за того, — Л. М.), что полица не довольно назад отогнута, но торчит из засошников почти прямоугольно" *3* . Двулемешное орудие могло отрезать широкую глыбу и в конечном счете отваливать только при условии функционирования резца или отреза. Но поскольку Комов все-таки толкует о левом сошнике-лемехе, то скорее всего именно этот сошник-лемех был за­гнут вверх или повернут вертикально и отрезал "широкую глыбу". Разуме­ется, двулемешная косуля хотя уже и отрезала сбоку и снизу пласт земли, но сохранила еще рыхлящую функцию сохи. Такие сохи-косули были все-таки удобными в работе, обладали сравнительной легкостью и маневренно­стью. Различные модификации такого типа примитивных косуль в XVIII в. распространялись в заметных масштабах там, где еще не было собственно косуль (Оренбург, Пермская, Уфимская, возможно. Вятская губ.).

Распространение усовершенствованных косуль в XVIII в. было внуши­тельным прогрессом прежде всего в качестве обработки почвы. Это орудие было способно поднимать новину, пахать тяжелые почвы на двойной конной тяге в Ярославской и Владимирской губ., отваливать пласты вдвое шире, чем захват сохи. Косуля на тяжелых глинистых почвах проникала в глубину до 1,5 вершков и более, радикальнее боролась с сорняками. Вместе с тем ею пахали в большинстве случаев одной лошадью, она была приспособлена к быстрому маневрированию глубины вспашки и не выворачивала подслой плодородной почвы.

 

Русский плуг

В русском земледелии в XVIII в. заметная и важная роль принадлежала и собственно плугу. В этот период сельскохозяйственная практика вовлекла огромное количество новых земель, бывших далеко не идеальными по своим механическим качествам. Таким образом, общий фонд тяжелых или "отягчительных" почв сильно увеличился. Там, где с крепким глинистым, иловатым или "серым суглинком" грунтом не справлялась косуля на двойной конной тяге, широко применялся колесный плуг. Общее представление о таком типе орудия дает гравюра с изображением плуга, применявшегося в 60-х гг. XVIII в. в пределах Переяславль-Залесской провинции (см. рис. 5). У плуга нет розсохи, вместо нее массивная стойка, "вдолбленная" в мас­сивную горизонтальную балку-тесину, передняя часть которой лежит на оси двухколесного передка. Стойка крепилась в балке системой клиньев и осо­бой рамой, охватывающей балку со всех сторон. Снизу на стойку насаживал­ся лемех-отвал, заканчивающийся внизу режущей сошниковой частью. Впе­реди лемеха-отвала крепился отрез в виде саблевидного широкого ножа, на­саженного на деревянную основу-стойку, "вдолбленную" в балку-тесину. От колесного передка плуга по направлению к лошади шло деревянное звено, видимо, шарнирно (курком или двумя курками) соединявшееся с передком плуга. На нем крепились постромки от упряжи. На переяславском плуге не видно полицы, тут работал лемех-отвал, опрокидывавший пласт земли на­взничь. Но на иных типах плугов еще, видимо, могла быть и полица. Так, в частности, И. Комов писал о принципе работы плуга следующее: "Резец глыбы отрезывает, сошник — взрезывает (т.е. подрезает снизу, — Л.. М.), а полица их отворачивает и навзничь оборачивает". Этому способствует более отлогое положение полицы, закрепленной постоянно на правый вывал земли. Такой плуг по типу был, конечно, более примитивен и близок к ко­суле. Тот же И. Комов указал и на недочеты российского колесного плуга. Отмечал, что плуг "для лошади несколько легче, что, когда в землю излишно углубиться, то пахарь рукояти вверх приподнимает, а не вниз давит, как у безколесного, отчего меньше трения бывает, но на глинистой пашне (а там плуг и применялся, — Л. М.) колесо и сошник прыгают: от сего бока у бо­розд будут с выемками, а дно — яминами, в коих вода будет застаиваться, что для глинистой земли очень вредно" .

Делался плуг из дуба и был дорогим пашенным орудием. Наряду с со­хой и косулей плуг широко применялся в крестьянском хозяйстве во Влади­мирском, Переяславль-Залесском, Александровском у. Владимирской губ., Петровском, Ростовском, Угличском, Мышкинском у. Ярославской губ., Краснохолмском и Бежецком у. Тверской губ. и других. Плуг был распространенным орудием в Курской губернии (главным образом для распаш­ки новых земель). Достоинством его, как и косули, была лучшая возмож­ность избавляться от "травных корней". Применение плуга резко улучшало плодородие земли и за счет глубины вспашки, и за счет радикального унич­тожения сорняков: "Где пашется плугом на твердой черноватой земле, то и урожай бывает отменной и противу прочаго хлеба лучше". Во Владимир­ском уезде плуг пахал в конечном счете на очень большую глубину — около пол-аршина (36 см). Однако дороговизна орудия, необходимость как ми­нимум тяги 2-х лошадей позволяла использовать его далеко не в каждом крестьянском хозяйстве. *4*

В районах Северо-Запада, в частности, южной части Олонецкого уезда и долины р. Свирь в 60-х гг. XVIII в. встречался так называемый "малый плуг", сходный с финским типом. "У него долгие, узкие, несколько наперед загнутые и вместе сходящиеся сошники с тупыми сторонами: ибо они сдела­ны не столько для разрезывання дерна, как для выворачивания малых кам­ней и для взорания рухлой пашни или перезженнаго поля. Отвороты или присохи подобны небольшой лопатке и столь широки, что могут охватить один сошник для отворачивания земли на ту или на другую сторону". На тучной земле такой "плуг" мог в конечном счете углубиться на пол-аршина (36 см), но "по большей части только на 6 вершков" (27 см). В одном из самых плодородных уездов Пензенской губ. — Чембарском "пашут ста­рую землю сохами на лошадях, а дикую и новую залиж — плугами, при­чем пашут новину трижды, а боронят лишь один раз. Какой тип плуга здесь применялся, не вполне ясно, хотя, скорее всего, он напоминал сабан, так как татары и другие народы Поволжья применяли этот плуг.

 

Большой

малороссийский плуг 

На тучных черноземах в Воронежской губернии, Белгородской провинции и среди русского однодворческого населения севера Харьковщины и Слободской Украины был широко распространен тяжелый малорос­сийский плуг с одним отрезом (см. рис. 6). В Бирючском, Валуйском, Калитвенском, Беловодском, Купянском уездах Воронежской губ. преобла­дала обработка земли малороссийским плугом . А в Ливенском, Острогож­ском и Богучарском уездах соотношение применения малороссийского плуга и сохи было примерно равным. Такой плуг запрягался в 3—4 пары волов и требовал трех работников, а пахота шла медленно. В Калитвенском и Беловодском уездах большинство населения "вместо сох употребляет более плуги, в которые впрягают от четырех до шести, восьми и до десяти волов. Необходимо подчеркнуть, что взрытое большим плугом поле допол­нительно поперек проходят "аралом" (ралом), которое может быть тройным ("тройчак") или одинарным (см. рис. 7). У "тройчака" центральный сошник имел железный наральник, такой же наральник был и у одинарного рала. По мнению некоторых современников, один работник с одной сохой и 2 ло­шадьми мог обработать столько же пашни, сколько 3 работника плугом с 8 волами. Разница была в глубине вспашки. Однако у пахоты тяжелым плу­гом был недостаток: им пахали "не всю землю сплошь, но с некоторыми промежутками на четверть (ок. 18 см. — Л. М.) и более". Соха же паха­ла землю сплошь. Глубина вспашки в районе Острогожника по целине была не более 3 вершков (13,5 см), на второй год — ок. 18 см, и только на тре­тий год пахали глубже четверти аршина, т.е. до 6 вершков (27 см). Тя­желый плуг был очень дорогим орудием. В 60-х гг. XVIII в. он стоил свы­ше 30 руб." , а к концу века — до 160 руб. Имел его примерно лишь ка­ждый десятый земледелец.

 

Рало

Наконец, орудием переходного типа, точнее заменявшего и плуг и борону, было так назы­ваемое рало. Рало применяли на тучных степ­ных черноземах для поверхностной обработки уже однажды вспаханной зем­ли. Ралом обрабатывали землю на второй, третий и т.д. годы после вспаш­ки плугом. Так, в Калитвинском у. Воронежской губ. "вновь для перепашки под озимой хлеб еще употребляется орудие, рало называемое, которое де­лается наподобие бороны с одним рядом 5-ти или 6-ти больших дерев

Источник: http://vadim-blin.narod.ru/milov/1-02och.htm