Apsny.ru | Абхазские тамги

Кто не мечтает в жаркий летний день окунуться в прохладную воду? Бассейн на загородном участке предоставит такую возможность в любой момент. Строительство постоянной конструкции, с учетом перепадов температур и атмосферных осадков, обойдется в круглую сумму. Надувные же не могут обеспечить той свободы движений, которой хотелось бы обладать, подробнее тут мы обслуживали бассейн у http://montelgroup.me/sr/. Компромиссным решением является  каркасное обустройство. В данной статье мы расскажем как сделать такую конструкцию на даче, а также покажем фотографии таких бассейнов.

Конструкция может быть возведена как при помощи металлической основы, так и деревянной.

Расчищаем и выравниваем площадку

Для бассейна с каркасом потребуется ровная поверхность. Если таковой нет, придется создать ее самостоятельно. Предварительно рассчитав ее площадь, нужно подготовить место для возведения конструкции: выровнять поверхность выбранного места, утрамбовать грунт и сверху насыпать слой песка в 5-7 см.

Это конструкция, в состав которой входят стальные или деревянные элементы, выполняющие роль стен; прочная пленка, являющаяся в некоторых случаях либо дном, либо дном и стенами. Таким конструкциям необходим тент, предотвращающий внешнее загрязнение воды, а также система очистки и фильтрации воды.

Требуемые строительные материалы и инструменты:

У многих обществ древнейшего мира в определенный период их истории появлялась потребность изображения простейших графических начертаний, положивших начало "знаковому творчеству" человечества еще в мустьерскую эпоху. Эти ранние начертания не несли еще никакой религиозной нагрузки и представляли собой группы штрихов или сочетания простых линий. Творчество в изображении знаков продолжалось очень длительное время, но по крайней мере в энеолите многие из них несли уже религиозно-магическое смысловое содержание, и зачастую, вероятно, были элементами ритуальных действ, связанных с земледельческими, охотничьими и скотоводческими культами, призванными обеспечить удачу на охоте, приплод скота или обильный урожай. Это знаки-символы лука и стрел, волнистых линий воды, штрихов дождя, зигзагов молний и змей, а также солярные и астральные знаки - круг, крест, крест в круге, свастика, вихревая свастика, розетки, полумесяц, звезда и т.п. А еще позже формируются как графические, так и вещественные фетишистские символы почитания божеств.

Многочисленные и разнообразные знаки (знаки-рисунки, знаки-символы известные еще с верхнего палеолита и т.д.) положили начало, рождению востребованным в достаточно развитых в социально-экономическом отношении обществах знаковым системам, важнейшей из которых был феномен письма (одним из самых ранних было пиктографическое, т.е. рисуночное письмо). Знаковой системой, правда, с натяжкой, можно назвать и сложившуюся в древнем обществе загадочную систему родовых знаков, получивших в позднейший период название тамга. О древности ее зарождения никто не спорит. Еще П.С. Ефименко в XIX в. доказывал древнее их происхождение. В этом вопросе, как кажется, составляет исключение Азаматова М.К., относившая зарождение института тамг к раннему средневековью. Л. И. Лавров же и многие другие ученые, согласные с его мнением, считают появление на Кавказе тамг, только как знаков собственности, связанным с распространением табунного коневодства, но не ранее конца II тыс. до н. э., "когда родовое хозяйство, судя по всему, уже распалось" и появилась потребность "отличать табуны лошадей, принадлежавших разным хозяевам". Таким образом, пишет Л.И. Лавров "мало оснований для предположения о появлении тамг в эпоху господства родового строя", о чем он сам писал ранее, считая тамги не частными, а родовыми знаками собственности.

Но ряд исследователей придерживался и придерживается мнения, что некоторые тамги из слоя древнейших знаков восходят к тотемным изображениям еще родового строя, подвергшихся со временем стилизации и превратившихся в графический символ рода. Так, И. И. Мещанинов считал кавказские тамги и сарматские знаки начала н. э. из Северного Причерноморья знаками древней "графики тотемических ячеек". Несколько позднее и П.С. Пожидаев высказался в пользу происхождения кавказских тамг из тотемных изображений. Мнение о том, что в некоторых тамгах иногда можно видеть знаки, восходящие к стилизованным тотемным изображением, высказал и Ш. Д. Инал-ипа. Этого взгляда придерживаются В.С. Драчук, Ш.Ш. Хуранов и некоторые другие исследователи. Так, Ц.Н. Бжания разделил абхазо-абазинские тамги по рисунку на три группы, и тамги второй группы счел происшедшими от тотемных изображений. Л.И. Лавров, правда с оговоркой, писал, что форма одних тамг восходит или к специально изобретенным орнаментальным фигурам, не имевшим смыслового значения, или к заимствованным рисункам разного назначения, также не содержащим определенного смысла, или к магическим знакам-оберегам. К таким знакам, вероятно, можно отнести вышитую большую шашку на кумачовом полотнище, так называемого, "народного знамени", восставших в 1866 г. абхазских крестьян. Как кажется, к перечню Л. И. Лаврова следует добавить астральные и солярные знаки глубокой древности, несшие в свое время магическо-религиозный смысл, а также дошедшие до нас, но трудноопознаваемые теперь в тамгах стилизованные фигуры тотемов древних родов. Здесь небезынтересно отметить и абхазское знамя с изображением длинобородого козла с тремя полумесяцами над ним, зарисованное или скорее срисованное в XVIII в. царевичем Вахушти с какого-то более древнего документа.

Одними из древнейших абхазских знаков-тамг, по мнению Ш.Д. Инал-ипа, являются фигуры простого круга и русской буквы "П", поверх которой помещен знак типа русской же буквы "Т" в самых различных вариациях. В последнем знаке он видел "стилизованное изображение барана",2 хотя некоторые варианты из них можно считать и стилизованной головой быка. Исходными фигурами вообще всех горских кавказских тамг, помимо них, Л. И. Лавров назвал в своей работе еще лиру, дугу и просто подобие буквы "П", а комплекс этих исходных фигур, образованных преимущественно плавно изгибающимися линиями и, гораздо реже, прямыми, и встречающихся почти в одинаковых пропорциях, он счел характерным для народов от Абхазии до Чечни. По мере развития общества появлялись как новые знаки, так и все новые и новые вариации старых рисунков, заимствования как самих знаков у соседних народов, так и знаков письменностей и других знаковых систем, пополняя тем самым фонд этих интереснейших исторических памятников, ставших в классовом обществе средоточием чести рода.

Родовые знаки имели широкое распространение, были известны и почти всем народам Северного Кавказа, а в Закавказье у причерноморских адыгов, убыхов, мегрелов и некоторых других. Система тамговых знаков широко бытовала и в Абхазии, о чем говорят приводимые ниже и далеко неполные таблицы. Лишь некоторые из этих тамг производят впечатление упрощенных пиктограмм, а основной фонд представляет собой графические фигуры из четко и лаконично скомпонованных линий. Несомненно, каждый народ имел и свое исконное слово, обозначавшее родовой знак. После своих разысканий, исследователь абазинских тамг Ш.Ш. Хуранов пришел к заключению, что словом, обозначавшим у абазин родовой знак было, скорее всего, "дзарна", сохранившееся в некоторых выражениях абазин в смысле клейма. У абхазов тоже есть специальное слово для обозначения клейма - адырга. Абхазский же этнограф Ц.Н. Бжания считал однако, что исконным древним абхазским термином, обозначавшим мечение вообще всякого скота, было ахцара (ахцара), что в переводе означает "метка", "метить" сохранившееся только в отношении мечения мелкого рогатого скота.

После же монгольских завоеваний на родовые знаки распространяется старотюркское слово "тамга", означавшее "знак", "отпечаток". Оно вытеснило местные обозначения у многих народов Средней Азии, Кавказа, Ближнего и Среднего Востока и др. Словом тамга монголы называли особый знак - тавро, которым метили лошадей и скот (абх. "адамыга", абаз. "дамыгъа", кабард. "дамыгъэ", мегрел, "дагэа" и т.д.). Знак этот, изготовленный из железа, приваривался к длинному железному стержню с деревянным держаком. Как считают, впоследствии, монголы стали им метить деревья, ковры и другие предметы и объекты, обозначая тем самым их принадлежность. Абхазы метили таким образом лошадей, быков, буйволов, мулов и ослов, выжигая родовое тавро, в основном, на крупе в разных его местах, а иногда даже по свидетельству В. П. Пожидаева и на внутренней стороне ляжки.3 В редких случаях тавро ставилось и на щеках морды животного. А сам процесс мечения носил название "адамыгнцара", т.е. "наносить, накладывать тамгу". Несомненно, что слово тамга должно было проникнуть с самим обычаем мечения лошадей и крупного рогатого скота путем выжигания на теле животного знака раскаленным трафаретом. С этого времени не только инструмент для проведения операции мечения, но и сам знак стал называться тамгой, став таким образом, не только графическим, но и овеществленным символом рода или фамилии. Этот факт говорит о том, что до монгольских вторжений обычая ставить тавро выжиганием знака у этих народов не существовало, иначе трудно объяснить два факта: во-первых, отсутствие железных трафаретов тамг в археологических материалах домонгольского времени, что является важным свидетельством довольно позднего их появления и, во-вторых, как могло слово тамга так распространиться среди многих народов, если этот обычай существовал у них ранее, а не был заимствован вместе с термином. Ведь не может быть, чтобы столько народов не имело в течение такого длительного времени своего исконного слова, обозначавшего родовой или фамильный знак. В таком случае надо признать, что при мечении лошадей, крупного рогатого скота и др. как собственности родовой знак не употреблялся до монгольских завоеваний. Конечно же, не подлежит сомнению, что скот метили с очень давних времен. Как уже говорилось выше, Л. И. Лавров и другие исследователи считают, что тамга появилась как знак собственности у скотоводов, занимавшихся в основном табунным коневодством, в конце II тыс. до н.э. Но мечение лошадей и др. до появления железного штампа велось, видимо, теми же способами, какими метили мелкий рогатый скот, а в прошлом и коров до самого последнего времени. Это мечение у абхазов, как отмечено выше, носило название "ахцара" ("ахцэара"). Производилось оно разными видами, каждый из которых имел свое название и заключался в особых и самых разнообразных формах нарезов, надрезов, вырезов и сквозных прорезов ушных раковин скота и их сочетаний. (Основные из них: стрелка - ахумпал, ахэымпал, кружок - акылцара, акылцэара, нарез усеченной формы-ахсазац, ахьсазацэ). Одновременно употреблялись, видимо, и другие виды мечения, например, сбривание шерсти на морде. Об этом говорит название тамги джгердинской общины под названием ачсара, аесара, которая выжигалась на морде животного. Дословно же слово состоит из двух частей - аеы - морда и асара -брить, сбривать.

Однако вышеизложенное не означает, что родовые знаки, несшие, вероятно, первоначально только магическую и отличительно-опознавательную функцию, в свою очередь, не использовались для обозначения принадлежности или собственности уже в древнейшее время, о чем говорят знаки на посуде, тарной керамике и других предметах археологии античного и средневекового времени, игравшие роль, можно думать, не только показателя собственности, но в некоторых случаях и клейма, даже в то далекое время. Родовой знак как знак собственности вырезался или выжигался на плодовых деревьях, на деревьях в дуплах которых гнездились дикие пчелы; у входа пещер и на скалах с теми же дикими пчелами; на камнях и скалах у водопоев и пастбищ; вырезался на оружии, музыкальных инструментах, подошвах стремян и т.д.; ткался узором на коврах; вышивался, выводился аппликацией или галунами на кисетах, покрывалах, кожаных подушках, знаменах (на них иногда рисовался и краской) и т.д. Со временем тамги приобретали новые функции. Так, функцию подписи знак тамги нес если рисовался под документом, или если в знак благодарности за гостеприимство и угощение гость вырезал или выжигал свою тамгу на дверях, столбах домов, или, как у абхазов, на порогах дверей, и на деревянных с резными зооморфными ручками кружках ача (аеа), из которых ели кислое молоко (абх. "ахраеа"). В то же время выводили их и на другого вида кружках ача (абх. "ахмачыр"), из которых пили вино. Так, в знак преподнесения ценного подарка наносили тамгу на кружку, произнеся перед этим, древнее окаменелое выражение: "Уаеа иануп", т. е. "лежит, нанесен на твоей "аеа". Ту же фразу произносили и при одаривании невесты. А во время свадьбы или торжественного пира, преподносивший подарок, после произнесения тоста добавлял: "арахэтиаа уаеа иануп" - т.е. "на твоей "аеа" лежит подаренный скот". Выпив вино, из специально поданной кружки, он ножичком вырезал на ней свой знак. Такие кружки "аеа", с нанесенными на них тамгами, считались почетными, хранились как реликвия, передавались по наследству и "подавались с вином исключительно дорогому и знатному гостю". Когда же знаменосец военного отряда или ополчения поднимал в походе знамя с изображением тамги вождя, то в этом случае графический символ играл уже роль геральдического знака - герба. Роль герба и опознавательной надписи знак играл и в тех случаях, когда высекался на надмогильных памятниках и столбах4 (но, как правило, на могилах погибших воинов). А как пишет Ш.Д. Инал-Ипа "на основе показаний фольклора в прошлом и границы владений устанавливались по нарезам на деревьях", в которых можно угадывать тамги. В связи с этим особое значение приобретает свидетельство О. Даппера, посетившего Абхазию в начале второй половины XVII в. (см. выше с. 175). Он обратил внимание на то, что у абхазов на одном из холмов территории объединенной группы хозяйств (15-20), окруженной частоколом и рвами "водружался опознавательный символ", который, несомненно, был или стягом со знаком рода в верху древка, или, что вернее, был знаменем с большой тамгой в центре полотнища, чтобы хорошо было видно издалека. Здесь он выступал, в первую очередь, как отличительный опознавательный символ.

В то же время, начиная с В.П. Пожидаева, заявившего о принадлежности тамг только привилегированным фамилиям, в основном почти все исследователи, включая Л.И.Лаврова, пишут об исключительно классовом характере этого института. Но, по-видимому, так было не всегда. Когда-то родовой знак был знаком всего коллектива, но с течением времени закреплялся за наиболее привилегированной семьей, присвоившей себе верховенство в роде и передавался уже по наследству только в ней, становясь, по словам X. Яхтанигова "классическим документом социального символизма". Такие знаки с принадлежностью мы знаем уже с довольно раннего времени. Так, известны знаки Аршакидов Парфии, Саса-нидов Ирана, Сиявушидов, Рюриковичей, Багратидов и др. Эти знаки принадлежали правящим и владетельным домам, но мы, к сожалению, не знаем сохранялись ли тогда одновременно знаки и у простых родов, не связанных с правящими. На Кавказе же зависимые крестьяне, по мнению почти всех ученых, занимавшихся этим вопросом, обычно пользовались тамгой своего владельца, а тамги вымерших родов, как правило, присваивали себе вассальные по отношению к ним фамилии.3 В пореформенное же время многие крестьяне, "по примеру своих бывших владельцев, обзаводились собственными тамгами", однако не без сопротивления со стороны последних. Самыми поздними из них у абхазов были знаки в виде русских и грузинских букв.

Мнение, высказанное впервые Пожидаевым В. П. и поддерживаемое почти всеми исследователями, что в прежние годы знак тамги являлся принадлежностью только привилегированных фамилий может быть оспорено, по крайней мере, в отношении более раннего периода, а в Абхазии, частично, и позднейшего. Об этом говорит многочисленность сарматских знаков рубежа нашей эры из Северного Причерноморья, сотни тамг, изображенных на скале Кунитыга в долине реки Малки (выше с. Сармаково) у скотопрогонной дороги в Кабарде, а также совпадение рисунков тамг у абхазских и абазинских непривилегированных фамилий, которые на Северном Кавказе появились в далеко отстоящее от XIX в. время. Об этом же говорят и нередко совпадающие по контуру рисунка тамги крестьянских фамилий со знаками древнейших письменностей, которые они не могли заимствовать в позднее время. Все вышеприведенное говорит о том, что и задолго до XIX в. многие свободные независимые крестьяне были обладателями своих собственных тамг, о чем говорят и данные старинных историко-героических песен, где часто упоминаются не только княжеские и дворянские, но и крестьянские знамена, несомненно, имевшие на своем полотнище изображение тамги фамилии. Это положение подтверждают и крестьянские тамги дореформенного времени, зарисованные в жандармском управлении Абхазии еще во время подготовки реформы в конце 60-х и начале 70-х гг. Ш.Ш. Хуранов также пишет, что до отмены крепостного права тамги имели не только князья и дворяне, но и наиболее богатая часть свободного крестьянства абазин, возможно, и какая-то часть воль ноотпущенников. Но это вопрос социального значения, и он должен быть дополнительно и специально изучен. Нередко абхазские тамги повторяют таинственные знаки, нанесенные на древние и средневековые сосуды и другие предметы. Есть они и среди высеченных знаков Гуарапского камня, в верховьях бассейна р. Кодор (вблизи р. Джампал) и на других скалах и камнях у пастбищных мест Абхазии. Встречаются они и в священном почти недоступном гроте Аагца, где, по мнению Соловьева Л.Н., относятся к эпохе раннего средневековья.

Большое количество знаков, обнаруженных на археологических предметах из Абхазии, можно найти и в работе Г. Ф. Турчанинова, видевшего во многих из них знаки местного древнейшего письма. В.Н.Юргевич, опубликовавший знаки, изображенные на камне у Кривого Рога, обратил внимание на сходство их и знаков на ольвийских львах с кавказскими тамгами. С сарматскими знаками Северного Причерноморья сравнивал и Ш. Д. Инал-ипа некоторые абхазо-абазинские тамги. А Л. И. Лавров сопоставлял многие кавказские тамги не только с различными древними знаками, но и со знаками древних и поздних письменностей народов мира. Он привел в своей замечательной работе, посвященной кавказским тамгам, сопоставительные таблицы7 и считал несомненной генетическую связь некоторых кавказских тамг с сарматскими и боспорскими знаками, ногайско-татаро-среднеазиатскими и знаками рунической письменности. Вместе с тем Л.И.Лавров предполагал связь некоторых кавказских тамг и "с буквами, иероглифами и другими знаками Средиземноморья" в связи с чем несомненно вызывает интерес взгляд А. И. Немировского на некоторые знаки местных керамических сосудов. По его мнению, в Колхиде античного времени еще в 111-1 вв. до н.э. сосуществовали две системы обозначения чисел, древнейшая из которых восходила "к малоазиатской и в конечном счете к клинописной". го убеждение базируется на наблюдении Вяч. В. Иванова, которому "удалось выявить аналогии между этрусскими и римскими идеографическими обозначениями чисел и ли-кийскими", т. е. древними малоазиатскими.

А.И. Неми-ровский и в некоторых знаках на амфорах местного производства из Эшер и Вани, имеющих соответствия в некоторых тамгах видит графемы, имеющие точные соответствия с этрусскими знаками цифр. Поэтому он считает, что в этих знаках, продолжающих древнюю малоазиатскую традицию, можно видеть "цифры, указывающие объем сосудов в пока неизвестных нам мерах, или номера партий". Итак, абхазские тамги несли функции опознавательную (вероятно, самую раннюю) знака собственности, надписи, подписи (отчасти залога), клейма и герба. Однако и после исследований Л.И.Лаврова проблема определения семантики фигур тамг и большинства других таинственных знаков остается чрезвычайно сложной. Трудно пока твердо ответить на вопрос: являются ли они упрощенными пиктограммами или идеограммами, или заимствованиями из письменностейи других знаковых систем, или представляют собой просто случайную комбинацию всевозможных линий. Это предстоит еще выяснить, что, возможно потребует усилий ученых не одного поколения.

Ниже прилагается список фамилий и таблицы, принадлежавших им тамг, в которых, к сожалению не приводятся несколько абхазских тамг из ценной в целом работы Х.Х.Яхтанигова1, так как источники их в книге не указаны. Досадно, что неиспользованными остались и "абхазские знаки собственности" из коллекций Музея этнографии в Петербурге, о которых упоминает Ш. Д. Инал-ипа в указанной выше работе. Весьма вероятно, трафареты абхазских тамг находятся и в Этнографическом музее Грузии в Тбилиси. Вызывают интерес и знаки работы Улапа Мустафы Махира. В ней даются рисунки 257 кавказских тамг: ингушей, чеченцев, кабардинцев, абазин, северокавказских армян, шапсугов, убыхов и, как ни странно, ни одной абхазской. Вполне вероятно, что среди тамг, проходящих у него без уточнения просто как кавказские, кроются и абхазские знаки. Л.И. Лавров в своей фундаментальной работе "Кавказские тамги" включил их в свои таблицы под номерами 1205,1214, 1215, 1218, 1238, 1242, 1246, 1251, 1254, 1257, 1258, 1261-1263, 1275, 1297, 1299, 1300, 1310, 1318, 1319, 1333, 1339-1343, 1345, 1346, 1348, 1353, 1369, 1371, 1372, 1378, 1380-1382. Может быть, они скрываются у Улапа М. Махира и под некоторыми тамгами аба-зинских фамилий, так как на Ближнем Востоке слово "абаза" покрывает не только абазин, но и абхазов (№№ 20, 839, 1377 у Лаврова Л.И.).

Вместе с тем Ш.Ш. Хуранов предполагает, что из приведенных С. Броневским в его работе 58 тамг, одна под названием "Язег" является абхазской. Весьма важно было бы собрать все сохранившиеся на территории Абхазии трафареты тамг, а также и среди абхазской диаспоры. Можно надеяться, что в семьях сохранилась или память о рисунке тамги, или сами трафареты, так как последние олицетворяли честь рода, всегда хранились у старшего и передавались, как и алабашьа по наследству. Необходимо собрать и различные знаки как с этнографических объектов и предметов (надмогильные памятники, склепы, постройки, скалы, камни, ковры, адапы, кожаные подушки, деревянные кружки ача и т.д.), а также и с предметов и объектов археологии, имеющих тамгообразный облик, и издать полный свод обнаруженных как древнейших, так и позднейших знаков, с приложением таблиц аналогий.

М.К. Хотелашвили (Инал-Ипа) Зав. отделом древней истории и средневековья Абхазского Государственного музея

Читать далее: Таблица абхазских тамг