Забудем все плохое

Опубликовано: 06.09.2018

Кто не мечтает в жаркий летний день окунуться в прохладную воду? Бассейн на загородном участке предоставит такую возможность в любой момент. Строительство постоянной конструкции, с учетом перепадов температур и атмосферных осадков, обойдется в круглую сумму. Надувные же не могут обеспечить той свободы движений, которой хотелось бы обладать, подробнее тут мы обслуживали бассейн у http://montelgroup.me/sr/. Компромиссным решением является  каркасное обустройство. В данной статье мы расскажем как сделать такую конструкцию на даче, а также покажем фотографии таких бассейнов.

Как составить родословную и узнать историю по фамилии своей семьи

Конструкция может быть возведена как при помощи металлической основы, так и деревянной.

Расчищаем и выравниваем площадку

Для бассейна с каркасом потребуется ровная поверхность. Если таковой нет, придется создать ее самостоятельно. Предварительно рассчитав ее площадь, нужно подготовить место для возведения конструкции: выровнять поверхность выбранного места, утрамбовать грунт и сверху насыпать слой песка в 5-7 см.

Михаил Сурский "Давай забудем" =ШАНСОН=

Это конструкция, в состав которой входят стальные или деревянные элементы, выполняющие роль стен; прочная пленка, являющаяся в некоторых случаях либо дном, либо дном и стенами. Таким конструкциям необходим тент, предотвращающий внешнее загрязнение воды, а также система очистки и фильтрации воды.

Алена Винницкая - Давай забудем все - Alena Vinnitskaya (Official)

Требуемые строительные материалы и инструменты:

Вопрос о «едином учебнике истории», разработку которого предложил начать еще в 2013 году Владимир Путин, до сих пор периодически всплывает в СМИ, правда, без видимого эффекта. Периодически на эту тему появляются новости, а чиновники из Минобрнауки раздают интервью, но не более того. Сейчас в школьных библиотеках лежит около десятка одних только «Историй России XX — начала XXI века», изданных в 2007–2013 годах. Где-то наверняка сохранились и пособия, подаренные спонсорами в 90-е, а ныне признанные «идеологически вредными», вроде «Истории Советского государства» Николя Верта, которую активно распространял Фонд Сороса. Единовременно заменить всю эту «цветущую сложность» одной книжкой на всю страну вряд ли получится, по самой банальной причине: нет денег. После разделения Минобрнауки на два ведомства их будет еще меньше.

К тому же государственный «соцзаказ» непрерывно меняется. До украинских событий и присоединения Крыма к России требовались одни учебники, а сейчас — другие. Как раз в том самом 2014 году внезапно выяснилось, что никакого «единого учебника» не будет, а вместо него будет создан некий «историко-культурный стандарт». Этот документ должен был стать своего рода идеологической бритвой Оккама, в соответствии с которой будет проводиться экспертиза как тех учебных пособий, которые уже поступили в школу, так и тех, которым еще предстоит получить рекомендации от Министерства образования.

Как это работает — уже более или менее известно. К примеру, зимой текущего года относительно свежий учебник Волобуева–Карпачева–Романова для 10-х классов был направлен на повторную экспертизу в РАН, из-за того что события киевского Майдана в нем были охарактеризованы словом «революция», что не понравилось сенатору от Крыма Сергею Цекову и Валентине Матвиенко. Но эта попавшая в СМИ новость — лишь пена на поверхности, а в общей сложности из Федерального перечня учебников на 2018/19 учебный год будут исключены 14 книг по истории из имеющихся там 25. Всего с 2014 года из этого перечня было исключено около 200 учебников, хрестоматий, книг для чтения и учебных пособий.

Стандарт — это довольно-таки нейтральный документ, который можно трактовать как угодно, тем более что события в нем завершаются 2012 годом. В нынешнем году на смену ему придет новая «Единая концептуальная основа», в соответствии с которой уже подготовлены три серии учебников по всем периодам российской истории — от издательств «Дрофа», «Просвещение» и «Русское слово». Проанализировать их конкретное содержание пока трудно: книжечки изготовлены в считаных экземплярах и строго охраняются всеми возможными копирайтами, а электронных версий не существует в принципе.

Тем интереснее для нас звучит прямая речь тех, кто непосредственно причастен к экспертной оценке учебников. Недавно «Известия» опубликовали интервью научного руководителя ИВИ РАН академика А. Чубарьяна, директора департамента государственной политики в сфере образования Минобрнауки А. Петрова и зампреда Экспертного совета по развитию гражданского образования при Госдуме С. Чуева. Некоторые их высказывания имеют весьма мало общего с обтекаемыми пассажами «единой концептуальной основы».

Прежде всего совершенно понятно, что «Крым — наш», в том смысле, что эти события в обязательном порядке будут включены в учебники, а среди учебных заданий наверняка появится вопрос об отношении школьников к присоединению полуострова. Неплохой способ проверить подрастающее поколение на лояльность. Ну или выработать крайне полезный для жизни в современной России навык двоемыслия, которым в совершенстве овладело поколение 60-х.

Включать вопросы актуальной политики в школьные учебники в принципе аморально, но тут уж, видимо, заказ шел с самого верха.

Интереснее всего слова Сергея Чуева — о том, что «крымские события поменяют интерпретацию всей современной политической истории. Санкционный режим, действия Запада после 2014 года изменят восприятие 1990-х и нулевых». В свое время эту тему исчерпывающе раскрыл Александр Галич: «Однажды задумал предатель Олег отмстить нашим братьям хазарам». Ну или Оруэлл: «Прошлое никогда не изменялось. Океания воюет с Остазией. Океания всегда воевала с Остазией». Уже одна эта идея переоценки новейшей истории задним числом, исходя из текущей политической конъюнктуры, превращает скармливаемую школьникам историческую информацию в пропаганду.

Никакой единой «политики Запада в отношении России» не было ни тогда, ни сейчас. О ней невозможно говорить даже на материале одной страны, даже на примере тех же США, где с 1990 по 2014 год сменилось несколько президентов со своими администрациями и главами Госдепартамента. А если уж начать говорить, то придется во всех подробностях разбирать то влияние, которое многочисленные хитросплетения американской внутренней политики оказывают на политику внешнюю. И, разумеется, это не предмет для школьного учебника, такие вещи более или менее подробно изучают в рамках университетского курса. Но раз поставлена задача «воспитания патриотов», что в понимании нынешнего начальства означает «людей, считающих, что западнее наших границ обитают псиглавцы с гомосексуальными наклонностями, которые 24 часа в сутки думают о том, как бы им навредить России», — то к черту подробности.

Еще более откровенно эксперты высказываются по вопросу о «расставлении приоритетов и позитивных оценок» — а если уж говорить прямо, то по поводу предстоящей лакировки отечественной истории в версии для подрастающего поколения:

«События российской истории в ряде наших учебников собирают негативную коннотацию в соотношении 3:1. В XX веке — уже 5:1. Пять оценок негативных, одна оценка позитивная. В таких условиях невозможно воспитать сообщество граждан, которые хотят жить и трудиться в своей собственной стране».

В частности, отодвинуть на задний план и отдать на откуп профессионалам предполагается репрессии 30-х годов. Что уж совсем удивительно, поскольку в тексте «единой концептуальной основы» им посвящен целый абзац. Еще более удивительна мотивация: «В американских учебниках истории вы не найдете информацию о том, что все отцы-основатели американского государства были рабовладельцами, что темнокожие получили избирательные права только во второй половине XX века, что рабство было отменено в 1863 году». Вообще-то наше начальство «чуждые» ценности отрицает, но если надо сделать какую-то гадость — то непременно ссылается на западный опыт.

Придется рассказать экспертам о том, как устроен школьный курс истории в США и что там пишут в школьных учебниках. Для начала — там нет никакого «единого учебника» и быть не может. Америка — предельно децентрализованная страна, где все вопросы образования решаются на уровне штатов и учебных округов. А то и на уровне отдельного города или религиозной общины. Очень многое зависит от того — муниципальная школа или частная, или существующая на средства попечителей. Иногда это приводит к довольно забавным особенностям вроде преподавания креационизма как научной теории, но в целом эта самодеятельность никого не волнует до тех пор, пока учебные программы позволяют школьникам успешно сдавать выпускные тесты. Вообще учебник в американской школе не играет той сакральной роли, которая была ему присвоена в советской и постсоветской системе образования. На уроках дети слушают учителя, а не читают параграфы «от сих до сих».

Текстовая часть некоторых наиболее распространенных курсов по истории США легкодоступна в интернете. Даже пройдясь беглым взглядом по содержанию, можно обнаружить и главы, посвященные рабству, и раздел о борьбе чернокожих за гражданские права, где упоминаются Роза Паркс и «бойкот автобусов», Мартин Лютер Кинг и Малькольм Икс. А в главе, посвященной Джорджу Вашингтону, прямым текстом сказано, что его семейство, «не будучи в числе богатейших или влиятельных, по состоянию на 1743 год имело в собственности 20 рабов».

То есть о том, что у отцов-основателей были рабы, в американских учебниках говорится прямым текстом. Систему расовой дискриминации и борьбу за ее отмену во всех подробностях изучают даже в штате Техас, известном всему миру как оплот правого консерватизма. И уж тем более внимание к этой проблематике усиливается в наши дни, после того как по всей стране почти целый год свергали памятники «героям Юга». Теперь ни о каких «позитивных оценках» не может быть и речи.

И конечно же, в паре со школьным курсом истории там идут уроки родной литературы, где во всех подробностях разбирают и «Хижину дяди Тома», и «Убить пересмешника». Между тем у нас тема отечественного рабства (давайте уж называть вещи своими именами) в школьном курсе литературы практически не отрефлексирована, за исключением пары уроков, отведенных на изучение Некрасова. XIX век представлен как абстрактное пространство чистых идей и возвышенных чувств, без понимания того, что, по сути, половина корпуса русской классики писалась рабовладельцами для рабовладельцев. И когда сегодняшний школьник у доски, запинаясь, читает на память «Евгения Онегина», он вряд ли думает о том, что, возможно, именно его прапрабабушку «наше все» Александр Сергеевич мог продать за долги или выиграть в карты.

Алексей Байков —

специально для «Новой»